Бытует мнение, что Анна Андреевна Ахматова недолюбливала Киев. Желая разобраться в причинах, участницы La Femme Club отправились на экскурсию, построенную на документальных исследованиях киевской поэтессы Евдокии Ольшанской, посвятившей многие годы исследованию жизни и творчества неординарной женщины, величайшего поэта Серебряного века. Наша прогулка посвящена также любви двух юных дарований, которые на заре XX века находились в самом начале творческого пути. В истории отношений Анны Горенко и Сергея Гумилева есть и веселые, и грустные страницы…
Киевские корни. Большую часть жизни Ахматова провела в Петербурге и его окрестностях, но с Киевом она связана кровными узами. Так, ее дед по отцовской линии Андрей Антонович Горенко родился в Черкасском уезде Киевской губернии. А ее мать была дочерью Эразма Ивановича Стогова, который в 40-е годы XIX века служил в канцелярии киевского генерал-губернатора Д.Г. Бибикова. На рубеже XIX—XX веков здесь жили близкие родственники Инны Эразмовны — этим и объясняется, что она с детьми часто бывала в нашем городе.
Знак судьбы. Та, которую с легкой руки Марины Цветаевой впоследствии станут называть «Златоустая Анна всея Руси», впервые побывала в Киеве в пятилетнем возрасте — в гостинице «Националь», находившейся на углу Бессарабской площади, семья Горенко провела зиму 1894-95 года. Именно в этот период в жизни Анечки случилось первое чрезвычайное происшествие — ускользнув от няни во время прогулки в одном из самых роскошных киевских парков, она вместе с сестренкой Рикой спустилась к площадке «Шато-де-Флер», и угодила в загородку с медведем. Тогда же произошло и первое знаменательное событие: бегая по тенистым аллеям Царского сада, малютка нашла булавку в виде лиры. Позднее Ахматова напишет в своих воспоминаниях, что восприняла эту историю как знак судьбы. Первые стихи она написала в 11 лет. Были до них и другие, но свои детские сочинения девочка уничтожила, посчитав их «капризными» и пустыми. И все же она не оставила привычку прислушиваться к своему «тайному существованию» и записывать голос сердца…
У Анны было два детства — северное и южное. Северное детство было достаточно неприкаянным, впрочем, отравленную безучастием родителей домашнюю атмосферу скрашивали чудесные ландшафты Царского Села. К радости Ани, почти каждое лето они всей семьей выезжали к Черному морю, под Севастополь. Здесь, на юге, самая странная из дочерей Горенко превращалась в дикарку. Она появлялась на пляже босая, с распущенными волосами, в платье на голом теле и уплывала в море часа на два, наслаждаясь одиночеством и свободой, или целыми днями пропадала у скалистых берегов Херсонеса, возвращаясь оттуда до неприличия загоревшей, с волосами, растрепанными соленым ветром…
Первый воздыхатель появился у Анны в возрасте Джульетты. Они познакомились в Царском Селе в Рождественский сочельник 1903-го. У темноволосой гимназистки, которую сверхвпечатлительный 17-летний юноша высмотрел в пестрой толпе сверстниц, взгляд окажется удивительно ясным, и в стихах Николая Гумилева слово «хрусталь» навсегда свяжется с образом девушки с «прозрачными глазами». Сосредоточенность Анны на чем-то странно-далеком, невидимом для окружающих, не испугала будущего путешественника, напротив…
… он готов стать ее Рыцарем! Увлеченность поэзией сближает их, но для Анны он остается не более чем другом и «братом». Все его ухаживания она обращала в шутку, но Гумилеву было не до шуток. Он все больше косил глазами, все больше бледнел и требовал, чтобы Аня поклялась, что будет принадлежать только ему. Она не открывает ему своего сердца. Николай посвящает своей «русалке» стихи, дарит ей букеты сказочной красоты, обрывая клумбы возле царской резиденции. На предложение руки и сердца Аня отвечает отказом, как будто зная наперед, что они оба станут известными, и двум поэтам будет тесно под одной крышей. Уезжая в Евпаторию, она с ним даже не попрощалась. Окончив гимназию, Гумилев отбывает в Париж, чтобы продолжить учебу в Сорбонне и забыть о своем фиаско. Но с трепетом в душе он будет вновь и вновь вспоминать восход своей мучительной любви к Анне: «Вот идут по аллее, Так странно нежны, Гимназист с гимназисткой, Как Дафнис и Хлоя»…
Первые потрясения. В 1905 году брак Горенко распадается. Отец остается в Петербурге, Инна Эразмовна уезжает с детьми в Евпаторию. Но Анне предстоит доучиться. Мать выбирает Фундуклеевскую гимназию и отправляет дочь в Киев, на попечение своей старшей сестры Анны Вакар, живущей с мужем-юристом по адресу Университетская, 3. В августе 1906-го она приехала в наш город не по своей воле, так откуда же взяться радости? Ее сдержанному характеру не импонирует громкая речь на улицах, ее раздражают пестро разряженные купчихи. Бедность, непонимание окружающих гнетут Анну. Ей всего лишь 17, но она считает, что жизнь кончена. Подстраиваться под чуждый уклад, чувствовать себя приживалкой — это неудобно и унизительно. А тут еще первая любовь — к Владимиру Голенищеву-Кутузову, выписанному из Петербурга для подготовки Анны к поступлению в гимназию. Узнав об этом ее увлечении, родственники удаляют молодого человека на безопасное расстояние. Чувства Анны обострены до предела, бессонными ночами она пишет тревожные стихи: «Тяжек вечерний угар, Скоро ли я догорю? Кажется, этот пожар Не превратится в зарю…». После длительного обморока, случившегося в доме Вакаров, она перебирается на улицу Меринговскую, 1 (ныне М.Заньковецкой, 7), где в просторной квартире №4 проживает ее кузина, художница Мария Змунчилло, и в лице Нанички находит, наконец, родственную душу. Правда, был еще один человек, которому доверяла Аня свои печали…
Письма Анны Горенко, адресованные Сергею фон Штейну (литературному критику, мужу покойной сестры Инны) — это кардиограмма ее души киевского периода 1906/07 годов. Они проливают свет на то, как она жила, чем увлекалась. В одном из посланий девушка пишет Сергею: «Сестра вышивает ковер, а я читаю ей вслух французские романы или Ал. Блока. У нее к нему какая-то особенная нежность. Она прямо боготворит его и говорит, что у нее вторая половинка его души». И все же Анне чего-то не хватает. Быть может, сказки, непредсказуемых гумилевских выходок? Вспомнив о своем Рыцаре, Анна пишет ему: «Если бы Вы видели, какая я жалкая и ненужная. Главное — ненужная, никому и никогда». Зимой 1907 года он прибывает в Киев и приходит на Меринговскую, чтобы повидать Аню и почитать барышням новые стихи.
Первая публикация. Набравшись смелости, Аня показывает Гумилеву свои сочинения. Он советует ей заняться каким-либо другим видом искусства, например, танцами: «Ты такая гибкая…» Но, увидев огорченные распахнутые глаза, выбирает из ее поэтических набросков стихотворение «На руке его много блестящих колец…», увозит в Париж и публикует в журнале «Сириус» за подписью Анна Горенко (некоторые из киевских стихов позднее войдут в первую книгу Ахматовой «Вечер»). В этом же доме Николай делает ей очередное предложение, и она его принимает…
Анна в смятении. По-прежнему влюбленная в Голенищева-Кутузова, она пишет фон Штейну: «Я не могу оторвать от него душу мою. Я отравлена на всю жизнь, горек яд неразделенной любви! Смогу ли я снова начать жить? Конечно, нет. Но Гумилев — моя Судьба, и я покорно отдаюсь ей… Я клянусь Вам всеми святыми, что этот несчастный человек будет счастлив со мной». Но сыграть любовь невозможно, поэтому, несмотря на твердое намерение выйти замуж за Гумилева, она вновь отказывает ему, когда тот приезжает в Севастополь, куда по окончании гимназии Анна отправилась для поправки здоровья. Это трудное для обоих свидание у моря запечатлено Гумилевым в стихотворении «Отказ»: «Царица иль, может быть, только капризный ребенок, Усталый ребенок с бессильною мукою взгляда…» Она словно околдовала его. Жизнь без нее немыслима…
С разбитым сердцем Николай возвращается в Париж, а оттуда в Нормандию — топиться. Вы спрашиваете, зачем, если под рукой Сена? Надо было знать Гумилева — романтик! Если уж сводить счеты с жизнью, то не в грязной речушке, а в светлых морских водах! Утопиться Николаю не удалось, его арестовали за бродяжничество. «Возможно, Бог сохранил мне жизнь, чтобы я сделал еще одну попытку объясниться», — думает Николай и вновь кладет к ее ногам свое сердце. И вновь отказ, на этот раз окончательный — она ясно дает это понять. Вновь покончить с собой Гумилев пытается в конце 1907-го в Париже — с помощью яда. Его находят в Булонском лесу без сознания. Николай остается жить, но уже не надеется завоевать холодное сердце своей «царицы». В январе выходит в свет его второй поэтический сборник «Романтические цветы» с посвящением Анне Горенко. Получив от нее дружеское письмо, на обратном пути в Россию Николай Степанович неожиданно для себя сошел с поезда в Киеве, видимо, истолковав вспышку вины и жалости как призыв к действию, и… напоролся на очередной «окончательный» отказ. Пора было начинать другую жизнь — без Анны.
А она снова в Киеве! Осваивает азы юриспруденции на Высших женских курсах при Университете святого Владимира. В этот приезд город уже не кажется Ане таким чужим, отчасти потому, что здесь живут теперь ее мать и любимый брат Андрей. К тому же у нее появляется больше свободного времени. Будучи человеком верующим, она часто бывает в облюбованной ею Андреевской церкви и проникается аурой Софийского собора, чтобы через несколько лет написать: «И в Киевском храме Премудрости Бога, Припав к Солее, я тебе поклялась, Что будет моею твоя дорога, Где бы она ни вилась… И если слабею, мне снится икона И девять ступенек на ней. А в голосе грозном софийского звона Мне слышится голос тревоги твоей».
Первый портрет. В этот период Анна стремится подружиться с деятелями литературы, искусства и находит такое общение в кружке киевской театральной художницы Александры Экстер — самой ярой из «амазонок русского авангарда». Это была интереснейшая женщина и самобытная личность, не удивительно, что Аня «прикипела» к ней всей душой. Александру восхищают патрицианский профиль девушки, ее чистые серые глаза и стройная фигурка… Рисовать Анну Андреевну (уже не Горенко, а Ахматову) будут еще не раз, но первым профессиональным художником, запечатлевшим образ будущего поэта, была Ася Экстер…
Европейская площадь. С нею в жизни Ахматовой и Гумилева связаны два важных события. 26 ноября 1909 года Николай Степанович с друзьями приехал в Киев, чтобы на литературном вечере «Остров искусств» читать в Купеческом собрании свои модернистские стихи. Вечер закончился провалом: публика свистела, топала ногами. Особенно досталось Гумилеву. Собственно говоря, многие пришли не стихи послушать, а посмотреть на героя громкого скандала. Накануне многие издания писали о дуэли Гумилева и Максимилиана Волошина — якобы из-за питерской поэтессы Елизаветы Дмитриевой, известной под псевдонимом Черубина де Габриак, которой нравилось играть сердцами мужчин. Одна из таких историй закончилась дуэлью у Черной речки. К счастью…
… никто из дуэлянтов не пострадал. В тот вечер Анна сидела в зале и была свидетельницей позора, обрушившегося на голову Гумилева. Взгляды их встретились, и она поняла: он все еще любит ее! Вместе они вышли из Купеческого собрания, долго гуляли по улицам города и возвратились на площадь. Высокий блондин неяркой, но интересной наружности с нескрываемой нежностью смотрел на свою спутницу — высокую брюнетку с профилем, напоминающим античную камею. Они зашли в ресторан гостиницы «Европейская», и Гумилев, решив рискнуть еще раз, сделал Анне еще одно предложение. Она ответила «да». Поверил ли своему счастью Гумилев? Едва ли! Во всяком случае, когда она приезжала на масляные недели в Царское Село, он не представил ее своим друзьям как свою невесту. Анна также не проронила ни слова. В начале 1910 года у Гумилева умирает отец, и свадьба откладывается…
Обряд венчания все же состоялся. Об этом событии в тетрадях Анны Ахматовой всего несколько слов: «25 апреля 1910 года я вышла замуж за Н.С. Гумилева. Венчались мы за Днепром в деревянной церкви. В тот же день Уточкин летел над Киевом, и я впервые видела самолет…» В качестве свадебного подарка Николай Степанович подарил жене поездку в Париж. К сожалению (или к счастью), ему не удалось обрести власть над этой переменчивой, таинственной, никому не подчиняющейся женщиной. Уже очень скоро он напишет: «Из логова змиева, Из города Киева, Я взял не жену, а колдунью. А думал — забавницу, Гадал — своенравницу, Веселую птицу-певунью…» Их брак продлится 8 лет, а потом они разойдутся и каждый пойдет своей дорогой. Будут еще в жизни Ахматовой и жаркий полдень, и тревожный вечер, и зыбкая ночь. Но киевский период был утром ее жизни, и она запомнит его. «Вместо мудрости — опытность, пресное Неутоляющее питье. А юность была как молитва воскресная… Мне ли забыть ее?»
Текст: Инна Букреева
