В который раз убеждаюсь в том, как велико влияние родительской семьи. Большинство приходящих ко мне на консультацию женщин даже не осознают, что большая часть их проблем – это продолжение их семейной истории.

Девочки с поразительной точностью повторяют модель поведения своей матери. Иногда буквально. Чаще, не задумываясь, копируют мамины реакции. Мама жертвовала собой? И я всю себя отдам семье. Мама была «бой-бабой»? Я не хуже. Она все решала сама? И я ни на кого не полагаюсь. День за днем, год за годом. Мама и другие женщины моего Рода проявляются во мне в семейном характере, в привычках, в том, как я строю отношения с мужем и детьми.
Помню, как лет в 14 мне казалось, что я четко знаю, как «не должно быть» в моей семье. Я была уверена, что у меня «все будет по-другому». Но только спустя 20 лет, после двух браков мне действительно удалось стать не похожей на маму.
Интересно, с кого все началось? Кто мне оставил такую «кривую» модель женской роли, кто поломал матрицу? Наверное, бабушка. Удивительно, как они вообще прожили с дедом столько лет. Она воспитана в семье, где мать была деловой и активной женщиной, ходившей в кожаной куртке и красной косынке, писавшей по ночам доклады для выступления на партсобраниях и считавшей, что самое главное – реализовать себя как личность. Работая с максимальной отдачей, она сводила к минимуму свои домашние обязанности. Варила огромную кастрюлю супа на неделю вперед. Если не успевала, дети питались в столовой. Убирала и делала большую стирку по выходным. Приучила всех членов семьи, включая мужа, обслуживать себя самостоятельно: гладить, стирать мелкие вещи, убирать за собой в ее семье было нормой. Прадед всю жизнь мирился с ее активностью. Наверное, любил сильно.
Бабушка, обожавшая свою мать и считавшая ее образцом, полностью повторила судьбу последней. Всю жизнь делала карьеру и реализовывала себя, отодвинув семью на второе место. Муж был величиной постоянной, хотя и не обязательной. Дети сами по себе. А дед просто внутри себя. Его устраивала активность жены, поскольку она не мешала ему заниматься творчеством.
Первая «на грабли» стала моя мать. Воспитанная садиком, потом школой, она была нацелена на карьеру и абсолютно не приспособлена к семейной жизни. А вот у отца все было с точностью до наоборот. Его мама – идеальная домохозяйка с упоением и фанатизмом посвятившая себя семье и дому. Приготовление еды – священнодействие три раза в день. Никогда к столу не подается вчерашний суп. Продукты только свежие – с рынка. Никаких полуфабрикатов. Сверкающая чистотой и порядком квартира. Белье сияет свежестью и хрустит крахмалом. Рубашки, носки, брюки по волшебству раскладываются на места, по дороге стираясь и наглаживаясь. Мужчине ни о чем беспокоиться не надо. Все вокруг происходит по волшебству и к его наибольшему удовольствию.
Конечно, первые годы романтика и страсть снижали остроту разногласий. Папа выражал легкое недовольство, мама отвечала искренним непониманием. Дальше – больше. Папа считал, что мама не заботиться о нем, поскольку не чистит его туфли, как делала это его мать для его отца, не проглаживает нижнее белье, не подает на ночь стакан кефира. И, возможно, это было самое главное, она не встречала его радостно с работы, не кидалась хлопотать с ужином, не бросала все свои дела ради того, чтобы послушать, как прошел его день. Мама была уверена в том, что папа придирается и капризничает. Меняться она не собиралась, потому что не знала, как и куда. Конфликт был затяжной. То затихал, то разгорался на протяжении всей их совместной жизни. Наверное, они все же очень любили друг друга.
Одно время я поддерживала маму. Но потом прабабушка по папиной линии взяла надо мной шефство. О, это была чудная старушка. Мне было 12, а ей 82. И нам ничто не мешало говорить откровенно. Я задавала вопросы, она обстоятельно отвечала, открывая передо мной совершенно другой мир. Показывая другие отношения. А главное, объясняя, почему нужно поступать так, а не иначе. Она рассказывала, как воспитывали девочек в пансионах. Чему учили. И зачем. Она научила меня шить, вязать, вышивать, правильно выбирать продукты на рынке. А потом она умерла. Я поступила в университет. Потом окончила его. Поступила в следующий. Защитила кандидатскую. Начала писать докторскую. И как-то незаметно стала похожей на маму и бабушку. Я остро осознала это, когда обнаружила в холодильнике кастрюлю с вчерашним супом и поняла, что, кроме полуфабрикатов, которыми забита морозилка, мне просто нечем кормить ребенка…
И тогда я вспомнила прабабушку. Вспомнила себя. И поняла, что продолжаю создавать модель целеустремленной женщины, лишенной элементарного женского счастья. Это было очень тяжело. И больно. Но мне так хотелось почувствовать себя другой. В конце концов я решила, что ничем не рискую, если попробую. А вдруг мне понравиться та, другая модель. И, знаете, мне понравилось. Конечно, я не стала идеальной женой. Я не глажу носки и не чищу мужу туфли. Но я научилась ставить семью на первое место. И получать радость от общения с близкими, от заботы о них. Я научилась получать и ценить то, что у меня есть. И я счастлива.