Авторская рубрика Валерии Хочунской
Самый интригующий кусочек любого города в преклонном, так сказать, возрасте — это Мертвый город, то бишь кладбище. В некоторых, преимущественно европейских, городах еще сохранились некрополи, повествующие о жителях, канувших в Лету. Вот и в старинном Львове есть своя шкатулочка с секретами. Это Лычаковское кладбище, усыпальница красивых легенд.
Назвать Лычаков кладбищем – значит соврать читателю. Ведь это чистой воды музей скульптуры под открытым небом или даже уютный парк, где можно полюбоваться шедеврами европейских архитекторов, проводить взглядом клин журавлей и встретить Лиса Никиту из сказки покоящегося там писателя. Безусловно, мои слова вызовут у вас сомнение и недоумение, а некоторые просто покрутят пальцем у виска. Ведь все мы воспринимаем кладбище как мрачное и унылое место, усыпанное пугающими венками и черными лентами, куда нас отвезут в конце жизни. Смерть ныне воспринимается как нечто ужасное и трагичное, именно поэтому современные места вечного упокоения (в частности, в постсоветских странах) наводят черную тоску и леденящий кровь ужас, вызывая у человека все большее стремление жить, впиваться ногтями в бытие. А вот Европа в XVII-XVIII веке была окружена ореолом романтичности и абсолютно иного восприятия перехода в иной мир. По сути, смерть была долгожданным праздником. Поэтому на какое старинное европейское кладбище (а Львов-то большую часть своего существования был отнюдь не украинским городом, как ни крути) вы бы ни зашли, вас встретят грациозные фигуры плакальщиц, пышные колонны и ангелы, стремящиеся в небеса.
Итак, вернемся на нашу историческую тропу. Трудно себе представить, но Лычаковское кладбище старше знаменитого парижского некрополя Пер-Лашез и викторианского Хайгейта в Лондоне. Оно было основано в 1786 году по указу императора Иосифа II, запрещавшего хоронить людей в городской черте. Ведь раньше тела погребали прямо в подвалах костелов или же около них, естественно, традиция погребения стала своего рода «бумом» неконтролируемых вспышек всевозможных инфекционных заболеваний. Поэтому царствующий запах трупных разложений необходимо было «свергнуть» с городского престола. Так и появилось 4 кладбища на окраинах города. Лычаковское стало единственным, уж простите за каламбур, дожившим до наших дней. Талантливый львовский ландшафтник Бауэр проложил вдоль полей скорби дороги и аллеи, разбил там настоящий сад. И с тех пор захоронение на Лычаковском кладбище стало удовольствием не из дешевых, каждое старинное надгробие так и кричит о материальных благах усопшего. Каждая скульптура и барельеф рассказывают историю почившего между строк, на языке символов, метафор и аллегорий.
Например, песочные часы или сломанная колонна символизируют быстротечность человеческой жизни, ее нелепое окончание. Чаще всего сии символы встречаются на могилах молодых людей, рано покинувших грешную землю. Роза же рассказывает историю молодой девушки. Лавровые венки, лопнувшие струны на арфе, гусиные (часто сломанные) перья поведают вам о человеке творческой профессии. Львы, шлемы, доспехи укажут вам на последнюю обитель доблестных воинов. Соколы и кречеты курлычут о несчастной любви…
Особое место среди некропольного искусства занимают плакальщицы. Это использование античной мифологии, чаще всего, образа Ниобы, дочери Тантала, которая после убийства своих детей Аполлоном и Артемидой окаменела от горя и с тех пор считается символом матери-страдалицы. Некоторые скульптуры построены таким образом, что поутру из глазниц вытекает роса, создавая иллюзию, что камень плачет.
Роскошная усыпальница Кирилла Стефановича, митрополита Львовской Армянской католической церкви, по легенде была построена, когда епископ тяжело заболел в возрасте 75 лет. Священнослужитель пророчил себе скорую смерть и решил построить гробницу. Но Стефанович мало того что выжил, так еще и прожил 28 лет, покинув грешный мир на 104 году жизни, практически каждый день «навещая» свое будущее вечное пристанище.
Обрел свой покой на Лычакове и ректор Львовского университета, доктор медицины и дедушка знаменитого мазохиста по совместительству Франц Мазох. На вершине его обелиска — крылатый земной шар (аллегория быстротечности времени), который обвивает змея, кусая себя за хвост (символ цикличности мира). Интересно, что покойный ректор принадлежал к масонской ложе, поэтому на могиле встречаются характерные для организации символики: треугольник, мак, всевидящий глаз.
Самое помпезное индивидуальное надгробие Лычакова принадлежит национальному польскому герою Юлиану Константину Ордону. Памятник представляет собой большую пирамиду, на вершине которой коронованный шар и орел с распростертыми крыльями — символика Польши. У подножия постамента — раненный стрелой лев, чья лапа лежит на артиллерийской пушке, как символичный образ самого Ордона и символ мужества. Небезызвестный Адам Мицкевич посвятил ему в свое время поэму «Редут Ордона»**. Герой принимал участие в Польском восстании 1830—1831гг., а в 1885-м командовал артиллерийской батареей вместе с самим Гарибальди. А в возрасте 77 лет Ордон покончил жизнь самоубийством во Флоренции, прах был перевезен на Лычаковское кладбище.
Больше статей из рубрики «Проба пера»:
Обагренные кровью. Часть III. Синий француз